Пьяница (маст)

Это тот, кому хорошо знаком мистический восторг (джазба) и упоенность (сукр).

Пьянчужка на пути Любви
вином столь злоупотреблял,
Что сон его блаженный, упоенный
молитвой сокровенной стал.

Ираки

Те, кто влюблен – стоянка есть одна для них,
Там пьют вино, вздыхая о любимой.
И лишь мужланы здесь вздыхают о себе самих.

Хафиз
Лишь пьющему постичь
таверны тайны доведется.
В секретах улочки ее
непьющий вряд ли разберется.

Ираки

Хмель, опьянение (масти)

Термин отсылает к мистическому состоянию, в котором все индивидуальное бытие влюбленного пронизано любовью.

Что ни услышу – к отупленью лишь способно привести.
Пора, пора и мне вступить на путь масти.

Хафиз

Пока рассудка якорь
у пристани масти не угнездится,
От угрожающих нам бурь
где судну скрыться?

Хафиз

Язык не говорит о сокровениях масти
С благочестивцем, что завесой благочестия закрыт,
И у картинки на стене осведомляться не спеши
О том, что в веденье души.

Хафиз

Будь без себя в масти –
и обретешь тогда
То место, где миры сошли на нет
и стерся след аллюзий без следа.

Ираки

Масти – начало опьяненности и отсылка к поглощенности всех внутренних и внешних свойств человека в Любви.

ИИ 61

Термин предназначен для выражения той смятенности и ослепленности, которые присущи путнику, наделенному духозрением, при созерцании красоты Возлюбленной.

КФ 1562

Ансари так пишет об опьянении:

Если спросят о масти, мы ответим, что это устранение распознавания и неспособность отличать бытие от небытия, голову от пяток.
Опьяневший не способен различать благое и неблагое.
Он не в силах отличить себя от Друга, а Друга от себя.
Один пьян от вина (шараб), другой упоён подателем вина (Саки).
Первый – исчез, второй – обрел подлинное бытие.
Вино и винопитие предписаны тому, кто опьянен, но и сам Саки, и взгляд Саки – средство исцеления для того, кто жаждет похмелиться.
Не каждый, кто напивается вином до бесчувствия – пьяница, и не каждый пьяница стыдится этого или смущается. Существует ступень “бойцов”.
Испытавший опьянение никогда более не будет трезвым.
Опьянение следует за трезвостью как болезнь за здоровьем.
Лишь через опьянение человек способен возвысить свою бровь до сферы небытия.
Трезвые сердца разбивают свои шатры на полях скорбей, но стан веселья – детский садок для тех, кто скрыт (айяран)*.

РА 128

* Айяран – круг избранных, чьи обычаи легли в основу кодекса поведения суфиев и со временем отлились в форму “спутников рыцарства” (футувват). В жизни они придерживались трех основных правил: честность в слове и деле; неотрывность слова и дела, терпимость и толерантность к людям. – Фарханг-и Му’ин. Цит. по: R. Dho’l Nawwar. Dar jostojuye Hafez (Tehran: 1983), p. 65.
Футувва (“добродетель”, “мужественность”, мистико-социальное движение). “По своей сути идея футувва восходит к раннему суфизму. Фата означает “молодой человек”, доблестный юноша”, благородный и верный. Коран называл семерых спящих отроков фитйан (мн. ч. от фата; сура 18:10). Халладж употреблял этот термин для тех, кто превзошел всех в своей абсолютной преданности и верности договору (заключенному между человеком и Богом), также включая Иблиса и Фараона, которые остались верны своему слову. Но в целом термин ассоциируется с Али ибн Абу Талибом, судя по изречению: “Нет другого фата, кроме Али, и нет другого меча, кроме Зу-л Фикара”. Термин джаванмард, персидский эквивалент фата, встречается в жизнеописаниях многих суфиев”. – А. Шиммель. Мир исламского мистицизма. М., Алетейа, Энигма, 1999, с. 195 (прим. рус. пер.).


Джавад Нурбахш
Энциклопедия суфийской символики
Том 1
Часть 2. Суфийская символика вина, музыки, мистического слушания (сэма‘) и хмельных сборищ
(Пер. А.Орлова)